«Характерная особенность, самобытное звучание, индивидуальность поэзии Баркера…» — прочла она. К чему здесь «особенность» и «звучание»? А «индивидуальность»? Разве «самобытное звучание» и «индивидуальность» — не одно и то же? Лекси вздохнула, грызя карандаш, чувствуя привкус свинца и дерева. Она перечитывала статью столько раз, что фразы утратили смысл, знакомые слова уже ничего не значили. Лекси занесла карандаш над «индивидуальностью», потом над «самобытным звучанием», снова отложила и, вздохнув, наконец решила: вычеркну «индивидуальность», слово-урод, потому что оно…
Скрипнула дверь, и вошла Дафна, отряхивая мокрые от дождя волосы, плащ.
— Боже! — воскликнула она. — Ну и погодка! — Она огляделась. — В чем дело? Где все? Ты одна?
— Да, — кивнула Лекси. Она и Дафна смотрели друг на друга через стол. Лекси отложила синий карандаш, снова взяла. — Разделаюсь с работой и…
Дафна подошла, заглянула ей через плечо.
— Рецензия Венейблса? Рукописи у него — сам черт ногу сломит. Ума не приложу, почему Иннес с ним работает. Одно у него достоинство — дешевизна. Здесь нет подлежащего, — Дафна ткнула обкусанным ногтем во второй абзац, — а здесь слово «стансы» два раза в одном предложении. Халтурщик. Не знаю, проверяет ли он вообще свою писанину.
Дафна подсела к Лекси, и та, краснея под чужим взглядом, стала править предложение без подлежащего.
— Но то, что тебе это поручили, говорит о многом, — заметила Дафна.
Лекси посмотрела на Дафну — накрашенные губы задумчиво поджаты, на большом пальце зеленое кольцо.
— Ты так думаешь?
Дафна грызла ногти.
— Гм, если он дает тебе править чушь Венейблса, значит, высоко ставит твои способности.
На Лекси вдруг накатила усталость, она зевнула.
— С чего бы? — вздохнула она. — Я уже не верю в свои способности.
Дафна выхватила у нее карандаш.
— Пойдем, — скомандовала она, — хватит. Не мешало бы пропустить по стаканчику, и тебе и мне.
— Я еще не все, — воспротивилась Лекси. Так оно и было, вдобавок она никогда еще не проводила вечера наедине с Дафной и не была уверена, хочет ли. — Мне еще сто тридцать слов осталось вычеркнуть. Я обещала Иннесу…
— Да наплюй ты на Иннеса! Сам-то он чем занят — наверняка виски хлещет с Кохун. Пошли отсюда.
Сунулись во «Французский паб» — любимое местечко Дафны, — но он был битком набит.
— Сто лет придется ждать свободного столика, — буркнула Дафна, глядя на столпотворение с другой стороны улицы.
Хотели податься в «Мандрагору», но передумали. У входа в бар «Колония» Мюриель Белчер пригвоздила их к месту сердитым взглядом.
— Извините, вход только для членов клуба, — проскрежетала она.
Дафна вынула изо рта сигарету:
— Да ладно, Мюриель, всего разок.
— Сдается мне, вы, дамочки, не члены клуба.
— Ну пожалуйста, — взмолилась Лекси, — уже поздно. Все забито. Мы ненадолго. Обещаем не скандалить. Угостим вас стаканчиком.
— А где мисс Кент пропадает?
— С Кохун, — ответила Дафна.
Мюриель подняла бровь, глянула на Лекси:
— Ясно. Ходит налево? Ах она такая-сякая!
— Э-э… — замялась Лекси, не уловив намека, — он…
Дафна поспешила на выручку.
— Скорее небо на землю упадет, — заметила она вскользь.
— Что ж, вам двоим виднее, — хихикнула Мюриель. — Вам лучше знать.
— Так можно войти? — сказала Дафна. — Ну пожалуйста! — И подтолкнула Лекси почти вплотную к Мюриель. Лекси подалась назад, чтобы не упасть на колени к хозяйке бара. — Она работает у члена клуба. — Дафна снова ткнула Лекси в бок; Лекси больно наступила Дафне на ногу. — Разве это не в счет?
Мюриель смерила обеих взглядом.
— Так уж и быть, в виде исключения. В другой раз не пущу без вашего пупсика.
— Без какого пупсика? — прошептала Лекси, пробираясь между столиками.
— Это она про Иннеса, — шепнула в ответ Дафна.
Слово это до того не вязалось с Иннесом, что Лекси не удержалась и прыснула.
— Почему «пупсик»? И почему она его зовет «мисс Кент»?
— Тсс, — Дафна схватила ее за руку, — решит еще, что ты над ней смеешься. И вышвырнет нас.
Лекси давилась от смеха.
— Правда вышвырнет?
— Ради бога, — простонала Дафна, — ты и выпить-то не успела. Она всех мужчин зовет «она». Заметила?
— Но почему?
— Кто ее знает, — нетерпеливо проговорила Дафна. — Ну, — сказала она уже у стойки, — что будем пить? Джин? У меня денег нет — а у тебя?
Они заняли столик возле стойки, втиснувшись между человеком в засаленном кожаном пиджаке, двумя парнями (у одного на плече была красивая лакированная сумка) и старушкой, частой гостьей бара.
Лекси пододвинула Дафне стакан с джином, помешала свой, звеня соломинкой, и со словами «До дна!» выпила залпом. В горле запершило, на глазах выступили слезы.
— Уфф, — выдохнула Лекси, — ох… Еще по одной?
Дафна смерила ее взглядом, отхлебнула.
— Ты ничего не делаешь вполсилы, да, Лекси Синклер?
Лекси вынула из бокала кубик льда, сунула в рот.
— То есть как?
Дафна дернула плечом:
— Ты во всякое дело бросаешься с головой.
— Правда?
— Еще бы. — Дафна задумчиво посасывала соломинку. — Ясно, почему вы с Иннесом… как бы это сказать… хорошая пара. Он сам такой.
Лекси захрустела кубиком льда, взглянула на Дафну, на ее руку с зеленым кольцом на большом пальце, гладкий лоб, пухлые губы, поднесенный ко рту бокал. На миг она вообразила Иннеса в постели с Дафной, представила, как его руки и губы ласкают ее кожу, волосы, увидела их губы в поцелуе. Лекси проглотила кусочки льда, глубоко вздохнула. Дальше нельзя тянуть; если они с Дафной будут и дальше общаться, надо высказаться.
— Прости, — начала она, — если я… ну… тебе помешала или… или… перешла дорогу. Вам с Иннесом… я никогда не…
— Да брось ты, — Дафна махнула рукой, будто отгоняя муху, — не за что извиняться. Иннес и я… нам вместе было удобно, только и всего. А у вас все по-другому. У вас все иначе, разве не так? С первого взгляда видно. — Дафна весело улыбнулась — сразу было заметно, что разговор ей по душе. — С тех пор как он тебя встретил, он стал другим человеком.
— И я стал другим человеком, — вставила Лекси. — То есть не стал, а стала. — И вновь на нее нашел безудержный приступ смеха. Вид бара «Колония» — и парень с лакированной сумкой, и старушка, позвякивающая мелочью в табакерке под носом у человека в кожаном пиджаке, и рыбки за мутным стеклом аквариума, и Мюриель, орущая на незадачливого посетителя «Раскошеливайся!», и смутно знакомый художник в обнимку с девицей в малиновом платье в обтяжку, — все это настолько не вязалось с ее воспитанием, что ее невольно разбирал смех.
— Смешинка в рот попала?
— Не знаю, — выдавила Лекси. — Не знаю. Иногда странно подумать, что совсем недавно я жила в Девоне.
— Что? — Дафна недоуменно уставилась на нее. — А Девон-то тут при чем?
— Ни при чем! — Лекси перегнулась через стол. — Просто так!
Дафна взяла сигарету, зажгла, помахала в воздухе спичкой.
— Ну и чудачка ты, Лекси. — И хлопнула по столу: — Ну что, еще по одной? Дикин! — крикнула она через стол человеку в кожаном пиджаке. — Одолжи пару шиллингов, будь другом! Знаю, у тебя деньжата водятся.
Дикин нехотя повернулся, скривив рот.
— Да пошла ты, — процедил он. — Пей на свои.
Редакция «Где-то» ныне превращена в кафе. Или бар, называй как хочешь. Вывеска над входом гласит: «КАФЕБАР „ЛАГУНА“» — выбирай на вкус. Иннес придрался бы к безграмотной вывеске. Надо писать: «КАФЕ/БАР», настаивал бы он, или «КАФЕ, БАР», или уж хотя бы «КАФЕ-БАР».
Как бы то ни было, теперь там дощатый пол, низко висящие светильники, темно-синие обои, свечи на столиках, диваны в глубине зала. Всюду разбросаны книги и журналы, в их числе, по иронии судьбы, «Лондонские огни». Журнал «Где-то» переименовали в «Лондонские огни» — на редкость неудачно. Но тогдашним читателям, в начале шестидесятых, старое название казалось «заумным». Теперь журнал, разумеется, не узнать. Он вчетверо разбух, нашпигован рекламой, биржевыми сводками, скандальными интервью с телезвездами. На критику в чистом виде отведено крайне мало места. Не так давно с постановкой «Медеи» в Национальном театре разделались рецензией в сотню слов.
Есть в «кафе-баре» столик перед входом, а у окна — там же, где было рабочее место Лекси, — бывший кухонный стол в чернильных пятнах и следах от ножей. Дверь уже другая, но в сырую погоду тоже разбухает. Камин, который Иннес забил досками, — зимой из него страшно сквозило — хозяева кафе открыли, вычистили, отреставрировали. Как все меняется! Теперь это уже не камин, а скорее алтарь, туда ставят свечи. Алтарь неведомого божества. Часть полок — неумело повешенных Лоренсом и Лекси однажды в выходной, еще в шестидесятом, — как ни странно, дожила до наших дней. Там хранятся книги, а в глубине стоят вверх дном бокалы, только что из посудомойки. Бывший чулан Иннеса, где стоял диван, хранились картины и всякая всячина, служит теперь кухней. Здесь жарят на решетке панини,[11] мешают хумус,[12] раскладывают в вазочки оливки — кухня в «Лагуне» средиземноморская, а повара и официанты — боснийцы, поляки, австралийцы. Иннесу бы здесь понравилось.
